Останется ли революция "белой и пушистой"?

Александр Артёмов

После всех бесчисленных пустяков - "отставки волшебника Чурова", утопического требования "честных выборов" (оппозиция даже состав ораторов на своём митинге честно выбрать не может - где уж претендовать на большее!), и проч., и проч., - давайте всё-таки поговорим о главном, о сути, первооснове происходящих событий, которые уже нарекли - довольно поспешно - "белой революцией", она же "норковая". Суть этих событий следует искать, разумеется, в отношениях собственности.

Совсем непохожи исторические эпохи, но есть что-то неискоренимо общее между современной либеральной оппозицией и оппозицией рубежа 1917-1918 годов. Тогда оппозиция Советскому правительству тоже усматривала корни разногласий с ним в вопросах соблюдения демократии - выражаясь современным языком, в "честности выборов".

Ульянов с досадой отмахивался от подобных претензий меньшевиков и эсеров - ведь гвоздь-то вопроса был, по его мнению, совершенно в другом, в отношениях собственности! Глава Совнаркома говорил в ноябре 1917 года о таких оппозиционерах: "Да ведь нам не о чем с ними разговаривать. Ведь они ничего не могут предложить нам. Они сами не знают, чего хотят. Разве Чернов знает, чего он хочет? Вот другое дело, если бы к нам пришли для переговоров Коновалов и Рябушинский (крупные промышленники, правые либералы. - Прим. автора). Это люди серьёзные, деловые. Они знают, чего добиваются. С ними есть о чём толковать. А эс-эры ведь совершенно несерьёзные, неделовые люди".

Рябушинский и Коновалов, как известно, для переговоров не пришли и предпочли вместо этого объявить революции войну - за что и поплатились. Но ключевая фраза тут - "ОНИ САМИ НЕ ЗНАЮТ, ЧЕГО ХОТЯТ". Люди, которые сегодня толкуют о "честных выборах" и корень всех зол видят в "волшебнике Чурове", тоже сами не знают, не отдают себе отчёт в том, чего они хотят. По крайней мере, не проговаривают этого до конца.

Что ж, попробуем сделать это за них. Прошу прощения за самоцитирование, но ещё в 2009 году автор этих строк писал о том, что после первого раунда Реставрации (1987-1993 гг.) в скором времени России предстоит второй: "размен власти на всемирную валюту - собственность, начатый в 80-е годы, не доведён до конца... Буржуазная элита недовольна тем, что восстановленная частная собственность пока не является священной и неприкосновенной, что видно по делам Гусинского, Березовского и особенно ЮКОСа. Государственные чиновники могут в два счёта распотрошить любого олигарха, прислав к нему "доктора", как в пресловутый "Мечел". Пуповина между частной собственностью и породившей её государственной властью не перерезана, и порой даже начинает качать кровь "в обратную сторону", от плода к матери... В связи с этим, с точки зрения буржуазной элиты и интеллигенции, назрел второй раунд Реставрации - оранжевая революция. Он может пройти и сверху, если нынешняя власть или её преемники сумеют сыграть на опережение, доделать Реставрацию сверху. По многим признакам, именно в этом - в "оранжевой революции сверху" - и заключался главный смысл проекта "Преемник"".

24 сентября минувшего года проект "Преемник" с треском лопнул - и почти мгновенно, до всяких выборов, вспыхнули протесты (раздался свист в "Олимпийском"). По свежим следам митинга на Болотной в статье "Что разогрело "русскую весну"?" мне пришлось повторить свою прежнюю оценку: "Что же стало мотором нынешней "русской весны"? Да всё то же - желание элиты, чтобы её собственность, полученная в ходе перестройки и ельцинских "реформ", была по-настоящему "священной и неприкосновенной"".

В конце декабря ту же мысль честно и откровенно сформулировал один из вождей "норковой революции" - Алексей Навальный - в интервью г-же Альбац на "Эхе Москвы": "Все наши состояния олигархов сейчас - это абсолютно виртуальная штука: сегодня у тебя есть, а завтра у тебя могут отнять, - при полной поддержке ста процентов населения. Потому что все эти состояния нелегитимны, их нужно (sic!) тоже легитимизировать. Пусть будет меньше, но абсолютно законно, и собственность станет священной."

Да, вот это разговор по существу! Этот человек, как некогда Рябушинский или Коновалов, знает, чего он хочет - и главное, чего хотят те, кто стоят за ним! Знает даже то, чего хотят "сто процентов населения", и что совсем обратно желаниям широких кругов российских миллиардеров!

Но тут надо понять, что нынешние протесты сложены из двух диаметрально противоположных настроений. Во-первых, настроение "ста процентов населения" (по выражению г-на Навального, но вполне возможно, что это не сто, а девяносто девять или девяносто пять процентов) - за тотальный пересмотр отношений собственности, сложившихся в 1992-2011 годах, ни больше, ни меньше! Если потребуется - за революционную конфискацию всех нажитых в этот период состояний! Это настроение присутствовало в обществе все 90-е и все 2000-е годы, и оно никуда не выветрилось, никуда не делось.

И во-вторых, прямо, диаметрально противоположное настроение буржуазной элиты - чтобы нажитая собственность "стала священной". Пока что протест первого и второго рода идёт рука об руку, умело находя общие лозунги: "За честные выборы! За отставку волшебника Чурова! За свободу слова-печати-собраний! За свободу политзэков! За отставку Путина!.." И до поры до времени это, вероятно, оправданно. Но ясно, что вечно так продолжаться не может.

Август 1991-го тоже совместил несовместимое - мечты народа о "борьбе с привилегиями бюрократии" и мечты бюрократии о легитимации этих самых привилегий. И поэтому закономерно перерос в октябрь 1993-го. Когда носители второго настроения, элитарного, расстреливали носителей первого настроения, эгалитарного.

Впрочем, вернёмся в настоящее время. Чуть позже г-на Навального на разговор по существу вышли и представители кремлёвской власти. В начале февраля с. г. Владимир Путин призвал "закрыть тему... нечестной, прямо скажем, приватизации, всяких там аукционов". И предложил своё решение проблемы - "разовый взнос" с нынешних владельцев, аналог британского windfall tax, то есть компенсационного налога.

Идею windfall tax поддержал и глава Счётной палаты Сергей Степашин: "В принципе, можно посчитать разницу в цене тех активов, за которую они приобретались в 90-х годах и что они стоили на самом деле... Мы готовы вместе всё посчитать".

Таким образом, Путин предлагает своего рода компромисс между двумя лагерями протестующих, элитой и народом - чтобы и овцы были целы, и волки не проголодались. И главное - остался бы на своём месте, в качестве арбитра между теми и другими, "Пастух".

Газета "Завтра", резко перешедшая на сторону Кремля, нынче на хвалебных шаржах рисует Путина в виде циркового дрессировщика с хлыстом, укрощающего свирепых хищников: "Олигархи, пора делиться с народом!". Но что значит "пора"? Разве предыдущие 12 лет, пока поголовье российских фигурантов списка "Forbes" росло завидными темпами, было - не пора? В 2011 году, когда, по данным того же "Forbes", Москва заняла первое место среди городов мира по числу долларовых миллиардеров (79 супербогачей), обогнав и Нью-Йорк (59 толстосумов), и Лондон (41), было - не пора? Когда Роман Абрамович строил свою баснословную, крупнейшую в мире частную яхту размером с крейсер, а в его шахтах из-за экономии на безопасности гибли шахтёры - было не пора? Что ж, а теперь - поздно.

Лев Троцкий писал о бонапартизме: "Имущие верхи слишком малочисленны и слишком ненавистны народу, чтоб править от собственного имени. Им нужно прикрытие: традиционно-монархическое ("божьей милостью"), либерально-парламентарное ("суверенитет народа"), бонапартистское ("беспристрастный посредник"), или, наконец, фашистское ("гнев народа")".

Вот ещё несколько метких замечаний того же автора: "Под бонапартизмом мы понимаем такой режим, когда экономически господствующий класс, способный к демократическим методам правления, оказывается вынужден в интересах сохранения своей собственности, терпеть над собою бесконтрольное командование военно-полицейского аппарата, увенчанного "спасителем". Подобное положение создается в периоды особого обострения классовых противоречий: бонапартизм имеет целью удержать их от взрыва."

"Правительство становится "независимым" от общества. Напомним ещё раз: если в пробку воткнуть симметрично две вилки, она может стоять даже на булавочной головке. Это и есть схема бонапартизма. Конечно, такого рода правительство не перестаёт быть приказчиком собственников. Но приказчик сидит на спине у хозяина, натирает ему на шее мозоли и не стесняется, при случае, смазать хозяина сапогом по лицу."

"Бонапартизм не был третейским судьею между пролетариатом и буржуазией: он являлся на самом деле наиболее концентрированной властью буржуазии над пролетариатом. Взобравшись с сапогами на шею нации, очередной Бонапарт не может не вести политику охранения собственности, ренты, прибыли. Особенности режима не идут дальше способов охранения. Сторож не стоит у ворот, а сидит на крыше дома; но функция его та же. Независимость бонапартизма в огромной степени внешняя, показная, декоративная..."

Но Путин слишком долго тянул на себя бонапартистскую тогу "беспристрастного посредника", притворяясь "равноудалённым" ото всех на свете, - и вот она, наконец, лопнула. Отныне ему не верят ни те, ни другие, и на заветное положение "золотой серединки" между всеми и вся, посредника и арбитра, он больше никак не может претендовать... На тему его предложений по windfall tax уже сложен убийственный анекдот: "В. Путин выполнил своё предвыборное обещание и создал комиссию по пересмотру итогов приватизации. Руководителем комиссии назначен А. Чубайс..."

Так как же быть с вопросом, поставленным в заголовке настоящей статьи - останется ли революция "белой и пушистой", т. е. "норковой", или станет по-настоящему народной? В сущности, это зависит от нас. Одно можно сказать точно: если она останется "норковой", то непременно переродится в свою противоположность, и народ будет вспоминать о ней не иначе, как с проклятьем. Примерно как сейчас "сто процентов населения" вспоминают ельцинские "реформы".

А чтобы этого не произошло, участникам протестов стоит чётко и ясно, не откладывая в долгий ящик, и безо всякой дипломатии, сформулировать своё отношение к коренному вопросу этой революции - готовы ли они признать сложившуюся за последние 20 лет систему собственности "священной и неприкосновенной"? Думается, ответ действительных представителей народа может быть только один: нет и нет! И не стоит говорить, что это, мол, слишком негибкая, прямолинейная и деструктивная позиция. Ясность и трезвость взгляда всегда конструктивны.

Что же касается лозунгов о "честных выборах" и прочем, то опять-таки, надо отдавать себе отчёт, что господа олигархи и их политические представители борются за "честные выборы", свободу слова, печати, собраний и прочие прекрасные вещи ровно до той минуты, пока это соответствует их главному интересу - легитимации их собственности. И ни минутой дольше. С того момента, как интересы легитимации собственности начинают требовать обратного, они с ничуть не меньшим пылом бросаются на борьбу за прямо противоположное.

Для примера вспомним, как в 1996-м году олигархи боролись за "честные президентские выборы". Или как либеральный олигарх Альфред Кох по указке Кремля топил "свободное либеральное СМИ" в лице НТВ в 2001-м году. Или ещё вспомним - многие уже забыли - как знатный либерал Анатолий Чубайс вместе с целым колхозом олигархов - и тоже по указке Кремля - топил либеральный телеканал ТВС (реинкарнацию НТВ) двумя годами позже...

Так что, слушая замечательные речи Прохоровых, Рыжковых, Немцовых, Кудриных, Навальных и их друзей про "честные выборы" и всяческие гражданские свободы, которые расцветут в случае их победы, как райские кущи, будем держать в уме, чего они хотят В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ. И чего хочет в действительности остальной народ - "сто процентов населения", как выразился г-н Навальный. Это надо помнить, чтобы потом не оказаться в весьма убогом и прискорбном положении тех горе-"революционных" вождей 1917 года, про которых Ульянов говорил, что они "сами не знают, чего хотят".