КУЛЬТПОХОД НА ЛУБЯНКУ ПО ВТОРНИКАМ...

Вера ЛАВРЕШИНА

Очередной "культпоход" на Лубянку, теперь происходящий регулярно по вторникам (покуда у власти полчища путинских ЕдРоГэБистов, он не закончится), получился немного нестандартным. Конечно, "скручивали и сплачивали" тела людей с привычной всем свирепостью и жестокостью. И, хотя это купленная жестокость, жестокость за зарплату и привилегии, делали они (которые в форме) своё дело вдохновенно и с удовольствием.
Трудоголички! Это, однако, усиливало волну встречного сопротивления и даже успешных вариантов атаки на орудующих полицаев. Растяжку: "Остановим диктатуру" развернули, показали, покричали, поскандировали, - ну и двинулись - понятно куда. По автозакам с сопровождением. В соседнем с нашим автозаке внутреннее давление, как
оказалось, было таково, что полицай выдавил стекло своей жирной задницей. Прессуемым поначалу в автозаке удалось перехватить инициативу и заблокироовать дверь. Вообще недругам перепало немало тумаков и подзатыльников за повышенный градус злобности. Вряд ли найдётся кто-то из упакованных в тот день по автозакам, кто не получил бы ударов по голове и по телу ещё на улице, за корпусом автобуса, где
это не было видно журналистам. Дополнительные пряники выдавались всем в предбаннике клеток автозаков, где месили на полу всякого вновь вброшенного. Никто не вошёл туда своими ногами. Но некоторых, например, Павла Шехтмана, удавалось отбить у горилл на входе. Общими усилиями его удалось выдернуть из вражьих лап относительно неповреждённым и втянуть в автозак, к друзьям.И захлопнуть и держать дверь.За Шехтманом, однако, вскоре пришёл некто Окопный. Увёл он с собой ещё и Диму Смирнова, чтобы обоих особо наградить некоторым сроком в каземате.Как VIP-персон триумфальных и лубянских походов на едросию (с её органами как внутренней, так и внешней секреции).
В Тверском полицай-отделении вначале согласились было - многие - "уйти в отказ"- не показывать документов и не называть себя.Это было бы ПРАВИЛЬНЫМ завершением недавнего противоборства силовичкам. Очень уж они начинают пыхтеть и извиваться, когда люди не хотят заполнять вместе с ними глупые бумажки. Их потом за отсутствие слов и подписей в бумажках не хвалят. А время они терять на это вынуждены. На
всякого, кто упёрся и грубо молчит. Этот нюанс мы потом оценили, когда остались втроём: Надя, Таня (Низовкина и Стецура, соответственно) и я. В компании роящихся в одном из зальцев Тверского ОВД ментов. Остальные повинченные-задержанные быстро согласились поставить свои подписи, чтобы поскорее поехать домой спать. А жаль.
Вообще это ужасная картина: настырный, наглый полицай несёт в болшущей лапише целую стопку паспортов доверчивых граждан... Такого быть не должно! Мало ли что он с ними сделает (и с паспортами, и с гражданами)!
Остались мы втроём таким образом, в зале для собраний местного контингента. И для совместного отправления ими культов, что видно было по инвентарю. Доски почёта -"лучшие люди", картинки о шефстве над детдомами, галерея портретов советских силовых министров разных органов: как внутренней, так и внешней секреции. Берия, Ежов, Ягода...
А также герои Советского Союза. Всё это - на фоне стяга серпасто-молоткастого. На переднем плане у них - постамент с гипсовым бюстом советского героя Шурпенко. Правда, чем именно он славен, ни один из этих деятелей в форме знать не знал.
Пришлось барышням (Н. Низовкиной и Т. Стецуре) эту их нежно лелеемую святыню низвергнуть во прах. Разбить на мелкие кусочки. Превратить товарища Шурпенко в боевой снаряд для психической атаки на раздражённого врага. К этого рода атаке, кстати, совершенно не готового.
Надругательству над "святилищем" предшествовало массированное давление на всех нас троих, оставшихся в Тверском ОВД. "Назовите фамилии и подпишите документы - и вы сразу же пойдете домой". То и дело приходили новые госсспода в форме. Заново уговаривали нас поставить нужные им подписи. И в какой-то момент терпение у Нади
закончилось.
- Я отказываюсь вам отвечать, - сказала она. - Если вы будете и дальше задавать вопросы, я уроню вон тот бюст.
И она указала на бюст гипсового героя Шурпенко.
Дознаватели сперва примолкли от изумления, однако не поверили Наде и продолжили свое дело. Уламывания и запугивания по поводу неподписания. Надя не спеша встала и медленно подошла к постаменту. Что-то там по пути еще передвинула для удобства маневра, уронила цветочный горшок. И смахнула, как муху, бюст героя Шурпенко. После чего пошла и села на прежнее место. Не следует думать, что Надя хотела надругаться над советским героем, в данном случае бюст, разлетевшийся на мелкие дребезги со звоном и свистом, сыграл роль идолища недружественной стороны, поверженного во прах на фоне своего посрамленного штандарта.
Не менее минуты длилась немая сцена. Потом вся свора бросилась на Надю, мы метнулись ее отбивать. Я думала, они ее убьют, удары так и сыпались на нее, нелегко было блокировать руками тумаки и затрещины. Надя мужественно отбивалась, Тане удалось также нанести несколько сокрушительных ударов. Потрясенный противник, временами оглядываясь на фрагменты товарища Шурпенко, валяющиеся бесславно в углу, почти с ужасом во взгляде, вопрошал: "А что это было?" И снова атаковывал Надю, не находя ответа на этот вопрос.
Удивительно, что они почему-то не могли скрутить барышень сразу. Силы-то были слишком неравны. Но в конце концов обеих уволокли. "Каждую - в отдельную клетку!" - проорал кто-то из их вождей в коридоре. Меня же усадили назад и еще часа два уговаривали, требовали, заставляли поставить подпись в их поганых документах. Один из них, явно местный интеллектуал, даже предлагал мне работу в их системе!
Обещал: зарплату, погоны и уважение!!!!! Ничего себе, и это после мата и дебильных шуточек, которых мы наслушались от некоторых здешних юных бандерлогов!
- Я не шучу, - сказал он, видя мое недоумение, - нам нужны грамотные люди.
Удивительная это была ночь: гэбуха меня вдруг в люди записала! Напоследок привели совсем уж высокого интеллектуала, прилично одетого, с хорошими манерами. Он спросил меня:
- Вы что, хотите остаться здесь на сутки, в клетке? Или подпишете все и уйдете?
- В клетку я не хочу, но подписывать ничего не буду, не старайтесь.
И тут меня неожиданно повели на выход!
- Все. Отправляйтесь домой, - объявили мне в час ночи.
Я категорически отказалась. Пока мои друзья находятся в клетке, неизвестно, что с ними сейчас делают, я буду сидеть у входа, возле дежурного полицейского, нести экологическую вахту. И утром, когда узниц повезут в суд, я должна буду увидеть своими глазами, что они целы.
- Если вы будете выставлять меня силой, - сказала я, - я окажу сопротивление, и вам придется посадить меня в клетку тоже.
И от меня отстали.
Я провела возле дежурного в Тверском ОВД ночь, утро и половину следующего дня, в покое и полудреме, пока наконец не раздался оглушительный грохот у меня за спиной. Это был триумфальный выход на свободу Тани Стецуры. Ее вместе с вещами и словами: "Проваливай, сука!" - с усилием вытолкнули из-за железных дверей, за которой
расположены клетки с народом. Таня стучала в дверь снова и нова, метала обувь в небьющееся окно дежурного, требуя вернуть что-то из ее вещей. Оказалось, что это что-то уже отдали мне еще в зале с останками товарища Шурпенко. Вскоре с гулом, громом и молнией вылетела из-за той же двери Надя, осыпая ударами широкую грудь полицейского, выдворявшего ее вон из узилища.
- Отдайте наши газовые баллончики! - требовала она. - Воры!
Дверь с матом захлопнулась, мы собрали с пола пожитки. В стене напротив открылось жестяное окно, и в затылок нам посыпались еще какие-то кофточки и шнурки. Мы собрали с полу все пожитки и пошли писать заявление о похищении полицаями средств самообороны.
- Как же они отпустили вас? - удивилась я. - Ведь они же готовили вам хулиганскую статью?!!
- Они велели нам просто убираться куда подальше, - сказали барышни.
Это была победа! Мы покинули это гостеприимное заведение с хорошим чувством, что враг повержен.