четверг, 31 октября 2013 г.

Воронежская хроника



Дмитрий Воробьевский

26-го октября примерно с 12-ти до 2-ух часов дня в центре Воронежа
- в так называемом "гайд-парке" у кинотеатра "Пролетарий" и памятника
Никитину - состоялся небольшой пикет (с участием примерно 10 - 12
человек), направленный против репрессий российских властей в отношении
30-ти участников недавней арктической акции протеста международной
экологической организации "Гринпис". Как известно, эта акция
"гринписовцев" была осуществлена в сентябре в Северном Ледовитом
океане с целью привлечения внимания мировой общественности к огромному
риску экологических катастроф, к которым может привести
запланированная российской властью добыча нефти с его дна (или
"шельфа"). Никакого насилия к кому-либо в ходе той сентябрьской
арктической акции её участники, разумеется, не применяли, однако все
они - даже и те, которые вовсе не приближались на лодках к российской
буровой платформе, а оставались на своём корабле ("Арктик Санрайз"),
находившемся в международных водах, - были арестованы российскими
спецназовцами и теперь находятся в заключении в Мурманской области.

  Помимо требования немедленного освобождения вышеупомянутых 30-ти
"гринписовцев", протестовавших против добычи нефти в Арктике,
участники данного воронежского пикета требовали также прекращения
подготовки к, судя по всему, ещё более опасной для экологии и здоровья
людей добыче никелевой руды в Воронежской области, выдвигались и
другие требования. Среди текстов на плакатах пикетчиков были, в
частности, следующие: "Защита природы - не преступление! Greenpeace",
"Защита Арктики - не пиратство! Greenpeace", "Свободу Arctic-30",
"Greenpeace ждём на Хопре!", "Арктик Санрайз, пора на Хопёр!", "Путина
и его гэбистскую бригаду - долой!", "Никель на Хопре, нефть в
Арктике, сланцевый газ в Украине - гибель планеты! Мы вместе с
Greenpeace!", "Гибель природы - гибель народа!"...

  На этом пикете у его участников (в частности, у Бориса Супренка,
Анатолия Кравченко и др.) журналистами было взято несколько интервью,
в ходе которых было сказано о совершенном произволе российских
"правоохранительных органов" - как в данном "уголовном деле" по
обвинению "гринписовцев" в "пиратстве" и "хулиганстве", так и во
многих других. Например, в одном из интервью было упомянуто, что под
уголовную статью "пиратство" на самом деле гораздо больше подходят
действия самих российских властей, захвативших в международных водах
корабль (ледокол) "гринписовцев" - "Арктик Санрайз", - и изымающих
многое из находившегося там их имущества (в частности, обезболивающие
препараты из судовой аптечки, объявленные властями "наркотиками"), да
к тому же ещё и объявивших о своём намерении вообще "конфисковать" это
захваченное дорогостоящее судно экологов.

  В ходе данного пикета среди весьма многочисленных, подходивших к
нему, прохожих распространялись экологические листовки и разные прочие
печатные издания - в частности, газеты Демократического Центра ("Мы
- граждане") и Демократического Союза ("Крамола" и "Свободное
слово"). Кроме того, прохожим раздавались красивые бумажные кораблики,
символизирующие захваченное российской властью экологическое судно
"Арктик Санрайз". Никаких инцидентов на этом пикете не наблюдалось.

  Множество фотографий и видеоролик с данного пикета можно посмотреть здесь:
http://www.moe-online.ru/news/view/274830.html
http://www.chr.aif.ru/society/gallery/898
http://www.youtube.com/watch?v=mKqlFPkccoc&feature=youtu.be
http://lifenews.ru/#!news/121834

Общага фабрики Ногина. Справиться ли прокурор с топором?



Александр ЗИМБОВСКИЙ

Известно, что с научной точки зрения, в буржуазном государстве закон и правоохранительные органы служат не абстрактному правопорядку, а правящему классу. И считать иное, верить в какие то, существующие отдельно от расклада общественных сил, законы, права и т.д. можно, но достаточно бессмысленно. Впрочем, это не значит, что в случае классового конфликта добиваться чего в правоохранительных органах совсем бесполезно. Иногда, даже очень полезно. Дело в том, что правоохранители как система (у любого отдельного правоохранителя может быть и свое мнение) в первую очередь заботятся об интересах всего правящего класса в целом, и если отжиги какого то, отдельно взятого представителя оного класса, приобретут слишком большую огласку, будут дискредитировать всю систему, то оный господин может, во имя общего блага класса жуликов и воров,  быть малость приторможен в своих "благих" начинаниях, а то и по шапке получить. Соответственно, если необходимо задействовать в классовом конфликте правоохранителей – обращения к ним желательно делать максимально публичными. Ну, мы, именно так обычно и поступаем.

Теперь к сути проблемы. 24 октября в районе 11- часов некий г. Юнников брат и представитель еще одного Юнникова (объявившего себя собственником общаги), в очередной раз заявился в общагу. Следует отметить, что это был не первый его визит, он и ранее то отключал жильцам воду, то вешал замки на туалет и душевую (ну, не нравиться Юнниковым, что он, понимаешь ли, дом купил, а там люди какие то еще со времен Союза живут, прописаны, понимаешь, и за жилье платят и далее платить собираются по коммунальным тарифам, а не по тарифам коммерческого найма).

Впрочем, на этот раз Юнников превзошел сам себя. Он видимо, возомнив себя уже не мелким жуликом, а кем-то вроде римского консула или просто русского боярина, явился в общежитие в почетном сопровождении двух сподвижников с огромными топорами наперевес. Оные топорщики по слову Юнникова тотчас приступили к сносу дверей в помещения общего пользования (кухню, душевую, туалет).

Жильцы стали звонить 02. Полиция приняла вызов, но не приезжала. Более того Юнников заявил жильцам, что ему известно, что ни наряд не приедет не участковый  не придет. Когда жильцов собралось побольше, топорщики ушли сами. Чуть позже свалил Юнников, а полиции все еще не было.
Правда, участковый, все-таки соизволил появиться, но только в 12-30 (после серии звонков жильцов в службу собственной безопасности). Появился, изрек две замечательные вещи: "тут драки нет, никого не убили - остальное не мое дело!" и  "ну и что, что  живете по ордерам, выданным решением Кировского райисполкома, когда их выдавали еще  Союз был, а сейчас вы тут ничто!" – ну и удалился.

В итоге, 25 октября люди  пошли в останкинскую  прокуратуру. После продолжительной дискуссии им было обещано, что:
Прокуратура проводит проверку действий собственника и бездействия полиции. Ричем проверка эта производиться оперативно, в самые сжатые сроки.

В случае, если собственник снова начнет безобразить, а полиция будет бездействовать, жильцы могут позвонить в прокуратуру, после чего прокуратура придаст полиции живительного ускорения.
В случае, если данный визит не даст намеченного результата, жильцы собираются прийти снова. Либо в эту прокуратуру, либо еще куда нибудь.
Дополнительная информация:
8-905-537-22-99 / 8-916-737-10-33

Общага фабрики Ногина. Собственник атакует через сортир – жильцы пойдут через прокуратуру



Александр ЗИМБОВСКИЙ

25 октября в 16-00 жильцы общежития фабрики Ногина собираются навестить останкинскую прокуратуру   (1-я Останкинская  ул., д. 35 . м ВДНХ).  Дело в том, что 24 октября некий г. Юнников брат и представитель еще одного Юнникова (объявившего себя собственником общаги), в сопровождение рабочих заявился в общагу и демонтировал, утверждая: "это все мое, что хочу, то и делаю", двери в места общего пользования (туалеты и душевые).

Следует отметить, что предыдущая попытка выживания жильцов имела место летом этого года. Правда, тогда "собственник" двери не сносил, ограничился навешиванием замков, зато отключил жильцам горячую воду. Самоуправство прекратилось после нескольких коллективных визитов людей в управу и прокуратуру. Теперь жильцы вынуждены идти в прокуратуру снова.
Напоминаем, общежитие фабрики Ногина было незаконно приватизировано в 92 году.   Уже тогда существовали указы Ельцина, запрещающие приватизацию жилых зданий, но «эффективные» собственники обошли этот пункт, объявив здание нежилым.

С 2005 по 2007 годы «эффективные» собственники, к тому моменту разворовавшие фабрику в ноль, решили, что пора зачищать и фабричное общежитие. Людей пытались выживать усилиями различных силовых структур, начиная от охранников, кончая судебными приставами. Однако при активной поддержке Движения Общежитий Москвы людям удалось отразить натиск. Сейчас дефективные менеджеры заявились по второму кругу. Некто Юнников заявил жильцам, людям, зарабатывающим свое жилье десятилетиями труда на фабрике Ногина, что то, как они живут сейчас (каждый в свое комнате) – это слишком «жирно» и надо бы уплотнить, а именно переселиться  всем в одно крыло, по нескольку семей в комнату. Ну, а в целях придания веса своим аргументам Юнников и применил водно-сортирную атаку.
Дополнительная информация:
8-905-537-22-99 / 8-916-737-10-33

КО ДНЮ ПАМЯТИ ЖЕРТВ ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕПРЕССИЙ



Александр БЫВШЕВ

*       *       *
Написал Иван донос
На соседа Филимона:
Так и так - ругал колхоз
За бутылкой самогона.

"Воронок" примчался в срок.
Дети в крик, жена рыдала...
Дальше - Северо-Восток.
10 лет лесоповала.

А Иван торжествовал:
Ловко своего добился!
"Лик" вождя поцеловал
И на радостях напился.

"Вот, какой я молодец!" -
Повторял и улыбался.
Тут истории конец...
Филимон в тайге остался.


"ВРАГ НАРОДА"

20 лет он сидел и три года
В наших дальних суровых местах.
Говорили о нём:  "Враг народа.
Эх, совсем потерял, дурень, страх..."

Где-то ляпнул про "Сталина-гада",
Мол, сажать, может, хватит ему.
А дружок сообщил куда надо.
И - встречай, гражданин, Колыму!

Да, умела родная Держава
Для смутьяна устраивать ад.
Если б знал он, что здесь его ждало,
Был бы "вышке" как раю он рад.

Не дай Бог вам такое приснится!..
А ещё на "десерт" был Нарым.
После лагеря стала больница
Навсегда ему домом вторым...

И уже за минуту до смерти,
Кровью харкнув, шепнул он врачу:
"Упырям этим и на том свете
Ничего ни за что не прощу!.."

РЕПРЕССИРОВАННЫЕ УЛИЦЫ



Надежда НИЗОВКИНА

Накануне дня памяти политических репрессий бурятские власти напомнили нам, что у нас репрессируют не только людей. В средние века инквизиция судила животных, сталинский век занялся целыми народами, а сегодня репрессируют улицы, имеющие значение для народной памяти и общественного мнения. Речь идёт, к сожалению, не о переименовании улиц, а о гораздо худшем – об их уничтожении.

По официальному заявлению мэрии Улан-Удэ, начинается процедура отъёма ветхого (то есть неблагоустроенного) жилья у собственников с заменой или выкупом. Те, кто не был у нас, под сносом ветхого жилья понимают отдельные бараки, угрожающие жизни падающими потолками, уродующие столицу республики. Но те, кто приезжал искупаться в Байкале и заснять себя у дацана, расскажут, что гораздо сильнее они были впечатлены малоэтажным деревянным центром Улан-Удэ, обычными жилыми улицами, сохранившимися с имперских времён, и большинство фотографий на их туристических дисках – это фотографии старых домов и современного населения.

Наша историческая застройка – единый культурно-исторический комплекс на целые квадратные километры, а не редкие объекты, которые было бы легко отстоять, поставить под особый контроль. Эти обречённые дома берегут не реставраторы, а жильцы, не особенно задумываясь, они каждый день затапливают печки и выходят за порог в самое сердце города. Впору бегать по городу с видеоплёнкой, чтобы сохранить ему посмертную жизнь. Подчеркнём: актуальной и жилой части города, а не храму, допустим, или кремлю.

Согласно перечню улиц, подлежащих сносу, гибель ждёт в том числе улицу Линховоина, на которой располагается памятник жертвам политических репрессий. Сюда, на место бывшего здания НКВД, каждый год приходят жители, чьи родственники погибли в годы борьбы с панмонголизмом. Но сюда они не только приходят – они здесь живут, пока. Вскоре здесь будет располагаться коммерческая недвижимость, подрядчик уже назначен.

На старом месте, то есть на всей территории административно-культурного центра, предполагается возвести глянцевые офисы, правда, «в национальном стиле». Но жители будут перемещаться как раз на окраины, где для них построят многоэтажки безо всяких стилей. Живая жизнь центра уйдёт вслед за жителями, останутся только продавцы и клерки, покупатели и просители. Это напоминает ситуацию в Крымске, где якобы никуда не годные саманные домишки с огородиками, тоже в центре, объявили «зоной затопления» и переместили жильцов на самые кулички, соответственно, безо всяких огородиков. Там было искусственное наводнение – у нас поводом к чиновничьему озверению стало «естественное обветшание» жилого фонда. Неужели все старинно-прекрасные улицы обветшали за одну ночь, и спасти их невозможно?

Перед началом сноса из земли уже выкапывают колонки для воды, из которых мог пить и освежать лицо каждый прохожий, не обладающий средствами на покупку минеральной. Улан-удэнская водоколонка была последним оплотом социальной демократии, уцелевшей в эпоху бедности и комфорта. Ну ничего! Кто крепко стоит на своих ногах (как правило, на ногах своих работников, на своих они даже не ходят), так вот, такие достойные горожане пойдут и купят себе минералку для горла, билет в музей – для души, и руки вымоют в платном туалете, а всякие аутсайдеры сами выбрали свою судьбу, пусть не встают на пути у прогресса!

Заявление о тотальном сносе всего исторического центра города полностью сотрёт лицо столицы Бурятии. И какое лицо... В Иркутске такие дома отправляют в «исторический квартал». Там на них можно любоваться, но не жить. От запаха истории остаются только голые стены, изъятые с тех улиц, на которых что-то когда-то происходило. И всё-таки там их не уничтожают!
У нас всё откровеннее. Так называемые архитектурные памятники уцелеют только потому, что на них выбито имя верхнеудинского купца или советского чиновника, однако те, кому с табличкой не повезло, будут уничтожены. Останутся только чугунные памятники. Буряты могут любоваться на новеньких всадников-кочевников, поставленных для успокоения национального самолюбия, коммунисты на старенького Ленина, чья голова напротив мэрии является крупнейшей в мире головой вождя революции, ну и либералам оставят пару меценатских особнячков, только с реальной памятью города будет покончено.

Вряд ли тем, кто принял такое решение, нужно объяснять, чем отличается национальное искусство от ветхого жилого фонда. Они знают, что эти малоэтажные улицы являются единым историческим комплексом, неразрывным ареалом обитания людской памяти, что выхватить из этой зачистки отдельные домики и сохранить их – эффективное варварство. Нет никаких критериев того, чем отличаются исторически ценные дома и не ценные, поскольку все они относятся к одному архитектурному периоду на рубеже XIX и XX веков, каждый из них обладает особенностями орнамента окон, цвета деревянных или оштукатуренных стен, общей рельефной фактурой. Каждое высокое крыльцо для каких-нибудь четырёх квартирок облагораживают колонны, каждая трещинка стены помнит видных и забытых людей Бурятии. Но на языке судебных документов это будут оценивать совсем иначе – принижая и рыночную, и культурную цену, опуская на уровень трухлявых подпорок.

Это всё духовность, а мы за эффективность, возразят рыночники, отрывая поверхностный взгляд от монитора. Но реальная жизнь часто остается для них непонятной. Как быть с такими хрупкими вещами как стабильность? К подобным переменам нужно сперва быть готовыми экономически.

Бурятия – один из беднейших регионов России, приграничная республика, экономическое развитие которой (в том числе культурно-туристическое) нежелательно для федерального центра. В Бурятии низкое качество жизни компенсируется ее дешевизной. У нас можно существовать как птичка божия, снимая жилье. Комната в «трущобе» обходится в 3-4 тысячи рублей. Кстати, это где-то половина зарплаты дворника или библиотекаря – честного труда, между прочим. Поднапрягшись, студент или семейный приезжий может осилить целую такую квартиру, и это в центре, квартиру же в многоэтажке он не потянет – минимум 20 тысяч на окраине. Напомним, в домах без удобств, и даже без колонок, живут целые деревни, куда власти заманивают городских специалистов. А воду в деревнях привозит водовозная машина, два раза в неделю, если повезёт, и пьют её по четыре дня уже затхлую. Если это так невыносимо, то какую участь готовят людям в деревнях и что за герои туда должны ехать? Почему экономная жизнь в городе, с несколько большими удобствами, вдруг сочтена неприемлемой?

Для многих даже постоянных горожан собственная квартира недостижима, они её не унаследовали от предков, и их собственным подрастающим предкам тоже на это надеяться рано. Они могут жить человеческой жизнью, снижая собственные запросы к ее «качеству». Но лишенные того, что имеют, они отправятся на вокзал – ночевать за 10 рублей в сутки. Для разнообразия – в дежурной части. Там они вспомнят холодные сортиры в собственном дворе! И пойдут оправляться в чужие! Не-собственники – это, конечно, не люди, но и остальным от этого не станет спокойнее.

Говорят, центр у нас давно превратился в деревянное гетто, где бесправные люди живут и мучаются. Но только часть этих бесправных будет «осчастливлена» сомнительным переселением – это собственники жилья (кстати, стоимость городской маршрутки, по странному совпадению, только что возросла до 17 рублей, а переселят-то людей далековато). Но арендаторы, видимо, должны будут основать уже новое гетто: в канализации. Ну и что? В средневековых столицах «дно» занимало пятую часть населения, и жили же как-то! Версали строили даже. На века… И только социальную историю города, какой нет ни у кого, так не терпится снести нашей правящей элите. Очевидно, это убьёт сразу нескольких зайцев: сотрёт историю, ударит по бурятской самобытности, высвободит земли и неконтролируемые деньги для заказчика и подрядчика. Но социальный взрыв, укрепление преступности, бунт отверженных они вряд ли заказывали.
И, наконец, кто будет строить новые дома, в какие сроки, в каких условиях труда? Очевидно, строить будут бесправные китайцы. Такими волюнтаристскими темпами их немало погибнет под плитами. А затем гибель будет грозить уже тем счастливым новосёлам, ради которых всё это затевалось.

В эти же дни, опять-таки по странному совпадению, стало известно об отмене уроков бурятского (второго государственного) языка в ряде школ Улан-Удэ. Архитектура – это второй язык этноса, это книга неграмотных. Репрессии в отношении народа, не признанного репрессированным, продолжаются.

Сегодня ещё не поздно. Не соглашайтесь на дешёвый подкуп, ведь эта территория принадлежит не только вам, но и всей республике, это не просто неблагоустроенные квартиры, а культура целого народа. Надо требовать реставрации ваших и наших с вами домов со всем должным уважением к их возрасту. Собирайте среди ваших соседей подписи, их можно будет обратить в коллективные исковые заявления, отвергайте предложенную мэрией выкупную цену, не подписывайте акты, не покидайте своих стен. Я не отношу себя к градозащитному движению, но в этой работе готова помочь населению, и что-то мне властно говорит, что это самая серьёзная страница нынешнего времени. Не продавайте и не прощайте!

Я обращаюсь теперь не к улан-удэнцам: а в вашем городе есть места, которые на каждом шагу повторяют: живи и помни! Есть? Так пусть они будут, а не были, пока вы сами живы.