Читаю
многочисленные комментарии к письму Полины Жеребцовой МБХ. Кроме предельных
случаев явно заказной ненависти к автору, и диких обвинений в том, что она
капитализирует свою беду, есть еще и какое-то тоскливое непонимание многими того, что же все-таки там с ней
произошло. Я был на первой и второй Чеченских не очень долго, а до сих пор лица
тех, кто приходит оттуда в мои сны – похожи на
поверхность луны. Холод и трещины. Как когда-то сказал тем, кому не
случилось побывать под огнем Эрнест Хэменгуэй: «Такими вы не будете». А Полина
– «такая». И нести ей в себе войну всю оставшуюся жизнь. То, что занесено в
дневник - только рационализация: дневная сторона этого ужаса. Обратная
сторона Луны остается
внутри. И дневник – единственная возможная поддерживающая терапия, хотя большая часть пережитого
остается недоступной, поскольку «несовместимо с жизнью».
А тем, кто
оказывается с этим наедине, как палачам, так и жертвам – не позавидуешь.
Станислав
Божко
СМЕХОТА БЫЛА, НАВЕРНОЕ, СМОТРЕТЬ, КАК Я ДЕРГАЮСЬ,
КАК КУКЛА ГУССЕ
НА НЕВИДИМЫХ РЕЗИНКАХ.
Жеребцова Полина
Викторовна.
1985 года
рождения.
Место проживания
на 1994 год: Россия. Чеченская республика
г. Грозный.
Старопромысловский
р-н. ул. Заветы Ильича.
«Ребенку законом
и другими средствами должна быть обеспечена
специальная защита и предоставлены условия, которые позволили бы ему
развиваться физически, умственно, нравственно, духовно...главным соображением
должно быть наилучшее обеспечение интересов ребенка.»
Декларации прав
ребенка. Провозглашена резолюцией 1386
Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1959 года.
Принцип 2
(15 сентября 1990
года вступила в силу для РФ.)
Далее: выделенные
ссылки на этот же документ (С.Б.)
1.Во время
новогоднего (1995) штурма Грозного
район, где проживала Полина
обстреливался из танков, подчиненных Министерству Обороны РФ.
Дом был частично
разрушен.
2.В ее уцелевшей,
но с провалившимися полами однокомнатной квартире несколько месяцев проживало
11 человек — беженцев из разрушенных квартир соседних домов.
«В январе 1995
года, мальчишки принесли письмо, найденное у
мертвого русского танкиста,
которое тот написал своей жене.
Его читал весь
дом. Пожилые женщины плакали. Там были
такие строки, которые я переписала в дневник: «... Береги наших дочек. Мы спускаемся к городу Грозному. У нас нет
выбора. Мы не можем повернуть назад, так как наши же танки навели на нас пушки. Если мы повернем - это
будет расцениваться как предательство.
Нас всех расстреляют, согласно
приказу. Мы идем на верную смерть. Прости меня».
Когда, весной бои
поутихли — взрослые отнесли это письмо на почту и отправили по указанному в
конце обгорелого листка адресу».
3.Во время
походов за питьевой водой по жителям
микрорайона (и девятилетней Полине) часто велся
огонь с расположенной на территории товарных складов военной базы федеральных войск. Были убитые и
раненые. В том числе — дети. Их хоронили
в огородах и около подъездов.
«Ребенок должен
быть защищен от всех форм небрежного отношения, жестокости и эксплуатации.»
Принцип 9
1.В апреле 1995
(во время одного из походов на
разрушенный Консервный завод (по
словам вернувшихся оттуда, в развалинах можно найти еду,
консервы) она увидела лежащие вдоль дороги, объеденные собаками, обгоревшие
трупы российских солдат. Ребенка это сильно впечатлило, хотя окружающие
взрослые были вполне равнодушны.
Внутрь ее снов они потом приходили на том, что им
оставили грозненские одичавшие псы.
И вели себя, как живые…
2.Шли уличные
бои.
Летом 1995
года Полина поступила в 11-ю школу (район Березки). 55-я школа, в
которой она училась до войны, была полностью разрушена федеральной авиацией. В
подвале погибли люди из окрестных домов. В новую школу пришлось ходить через
простреливаемое Старопромысловское шоссе.
«Ребенок имеет
право на получение образования, которое должно быть бесплатным...»
Принцип 7
Платила она по - полной.
1. «Тогда я
впервые столкнулась с ксенофобией по отношению к себе и нескольким
другим русским детям (два-три человека на 500), учащимся в этой же школе.
«Убирайся к себе в Россию, русская свинья!». В русских детей бросали камни.»
2. «Чеченский
мальчик подошел ко мне во дворе школы и спросил: «Ты русская?» Когда я, не
подумав, ответила: Да», он влепил мне пощечину. Это стало ключевым событием
моего понимания жизни.
Через два года я
узнала, что в конце 1994-го года вся семья этого мальчика погибла при
бомбежке».
4.«Осенью 1995
года в школу, якобы с проверками, зачастили русские военные. Одновременно с
этим, во дворе школы появились разбросанные пластмассовые игрушки, начиненные
ядовитыми и взрывчатыми веществами. Одной девочке сильно обожгло глаза».
«Ребенку должна
быть обеспечена полная возможность игр и развлечений».
Принцип 7
1.Чеченские дети
стали исчезать бесследно по дороге из школы.
«Меня забрала из
школы мать. Вообще у меня было несколько школ. Их все разбомбили. Мама шутила:
Народная примета
- Не ходи в новую школу, иначе ее тоже разбомбят!».
2.Кроме очень
редких появлений машины с бесплатным хлебом, никаких источников поддержания
жизни не было. Полина продает на центральном рынке пирожки и сладкую воду,
работая в чужом кафе. Вырученных денег едва хватает на еду. Мать сильно болеет.
3.«В 1996
году было убито много русских семей.
Занимались этим не только горожане, но и какие-то люди с гор, пришедшие в
Город. Спивающаяся армия едва могла защитить себя, а не русское население.
Пришли убивать тетю Валю, живущую в соседнем подъезде. По наговору соседей —
чеченцев, решивших захватить ее квартиру с вещами. У пришедших боевиков была
бумага с печатью, изображающей волка,
подписью Басаева и надписью: «Враг чеченского народа». Женщине и ребенку
удалось спастись, а заступившийся за них старик-ингуш, был загнан в свою квартиру, избит там прикладами и через
некоторое время умер».
4.«Во время
августовских событий 1996 в наш подъезд залетел снаряд. У подъезда собралось
много людей, потому что было временное затишье. Почти все они были убиты. Мать
вышла с простыней в руках, чтобы перевязать раненых, и отдала ее кому-то из
прибежавших на взрыв соседей. Пошла за второй. В этот момент прямо в подъезде
взорвался еще один снаряд, и все прибежавшие на помощь люди погибли.
Это было, как
урок анатомии. Я впервые увидела, что кровь во внутренних полостях
человеческого тела очень густая. И нужна сила взрывной волны, чтобы расплескать
ее. И она не стекала по изъеденным осколками стенам подъезда.
Я выбиралась
оттуда по щиколотку в крови. Чьи-то ноги валялись в обуви отдельно от тел...
Ополченцы,
прикрывая уцелевших женщин и детей собой, вывели нас из зоны обстрела. Потом
они отвезли нескольких раненых в больницу, и собрали им деньги на операции».
«Все формы
репрессий и жестокости, и бесчеловечного обращения с женщинами и детьми,
включая… разрушение жилищ... совершаемое воюющими сторонами в ходе военных
операций… считается преступлением.»
Из Декларации о
защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах провозглашенной резолюцией
3318 Генеральной Ассамблеи 14 декабря
1974 года
Статья 5
1.Два последующих
года - школа без отопления, с выбитыми взрывной волной от иногда разрывающихся
во дворе снарядов - окнами. Снег на полу в классах, догнивающие трупы военных
во дворе, руки, мерзнущие и в перчатках, арабская вязь в тетради...
2.«Мы привыкли к
терактам: периодически на улицах Грозного взрывались автобусы и машины. Это
становилось нормой жизни».
Она торгует
соком, жвачкой, сигаретами на центральном рынке Грозного.
«Азербайджанцы
возили товар из Баку и давали его на реализацию бесплатно (без залога). Часто
на базаре что-то взрывалось. Толпа разбегается, а потом смыкается в тех же
местах. Базар — единственный источник жизни. И — один из многих источников
смерти».
Вторая война.
Замытые на стенах надписи: «Русские свиньи
убирайтесь!» сменились к 2000-ному: «Черным собакам смерть!» с адресом
отметившегося. Например: Череповец, Иваново, Уфа....
3.Полина внешне
мало отличалась от чеченских девушек, но в местах, где знали ее русскую фамилию, особенно, в школе — было
опасно. Старшеклассники рвали тетради,
пытались затащить в подвал или на чердак, отрезали пуговицы с пальто... Учитель
- чеченец мог прямо на уроке сказать: -
«Русская тварь, Вон из класса!».
21 октября 99-го
года. Около 16.30.
Городской рынок.
На рынке мало
чеченских мужчин. В основном: старики, женщины и дети.
Рынок настолько
огромен, что в хороший базарный день там помещается несколько тысяч людей.
В пригородных
районах уже идут бои. Школа закрылась.
Рынок -
единственное место в Грозном, где можно купить продукты или одежду.
«Я помогаю матери
продавать газеты. Мы стоим на окраине рынка недалеко от Дома моды. Мы уже
собираемся уходить. К нам подходит знакомая чеченка с трехлетним ребенком на
руках. Вдруг все небо над нами озарилось ярким красно-оранжевым светом и
прогремел очень сильный взрыв.
Через торговые
точки мы побежали к стоящим рядом домам.
Когда мы уже подбегали к ним, прогремел
второй взрыв.
Пространство, в
котором я очутилась, было насыщено бардовым плотным светом. И само стало более
плотным, другим. Я понимаю, что это звучит странно, но я увидела большой, серебристый вертящийся осколок,
летящий мне в голову. Я почувствовала, что есть только я и этот осколок,
который, на самом деле - моя смерть. И я
связана с ним, чем- то большим, чем то, что может произойти между людьми. Это было как мгновенные вопрос — ответ,
что-то было тогда решено между ним и мной, и, в результате, он пролетел совсем
рядом с моим виском, и с шипением,
высекая искры, врезался в кирпичную стену. В следующую секунду несколько менее
сговорчивых - попали мне в ноги. По
инерции я пробежала еще немного и упала,
увидев, что моя мама затаскивает в подъезд раненую чеченскую девушку, у которой
осколок срезал ногу».
«Нападение на
гражданское население и бомбардировка его, причиняющие неисчислимые страдания,
особенно женщинам и детям... запрещаются, и такие действия подлежат осуждению.»
Декларация о защите женщин и детей в чрезвычайных обстоятельствах.
Статья 1
«Потом меня тоже
затащили в подъезд. Когда туда заглянул какой-то мужчина и спросил: нужна ли
помощь, ему сказали, что девушка умирает, и чтобы он первой забрал ее.
Во дворе «Дома
Моды» даже за три квартала от эпицентра взрыва — лежали убитые люди. В основном
женщины. Их — накрывали картоном.
Меня перенесли в
аптеку через двор, а маму перевели за руки — знакомые. Мама была ранена в
бедро.
22 октября 1999
года, меня соседи привезли в 9-ю гор. Больницу. Там сказали «Нужен рентген,
которого нет, так как свет — отключился, а дизельный генератор пропал в суматохе» Зато в операционной был
полосатый кот. Он терся об ножки стула и мурлыкал. В распахнутых дверях
толпился народ — люди искали родных. Кот не обращал на них никакого внимания.
Какая-то женщина,
плача, просила на сложную операцию ребенку деньги. Ей — подавали.
Врач очень устал,
сказал, что оперировали всю ночь, а свет
все время - отключался. Многие
скончались на операционном столе... «Как плохо, что света нет!» - жаловался он
- от усталости его пошатывало.
Еще врач говорил,
что не всех записали, что точное количество раненных и погибших — неизвестно.
В это время нас
снимал молодой немецкий корреспондент в очках. Это именно он расспрашивал
врачей о раненых. И меня спросил, страшно ли мне было?
Через несколько
дней (с осколками в ногах), я даже с костылями, еле могла передвигаться. Однако
очень боялась отпустить маму, поэтому поковыляла с ней на рынок.
В том месте, где упала ракета — людей разнесло в вязкую пыль. Родственники
погибших, как крысы лазили по груде покореженного металла и мусора, ища
лоскуток одежды или пуговицу.
«Я нашел свою
мать по обрывку волос и заколке. Мне даже нечего хоронить…». — говорил с
ужасом какой-то мужчина.
Иностранные
корреспонденты что-то замеряли датчиками, а потом сказали толпе людей:
- Здесь радиация
превышает все допустимые нормы! Здесь нельзя находиться!
(А люди не
уходили — все искали родных, надеясь на что-то).
Я узнала, что
очень многие, из торговавших рядом с
нами — погибли, хотя мы от падения ракеты были очень далеко. Примерно за три
квартала.
Погибла 15-летняя
школьница от осколочных ранений, торговавшая с мамой шоколадными коробками и
совсем молодой парень, помогающий сестре собирать товар. Это были наши
ближайшие соседи по рынку. Среди них была женщина торговавшая капустой,
беременная на 8-м месяце. У нее сиротами осталось 7 детей.»
На рынке на
следующий день, люди нашли несколько
обломков ракет с русскими буквами».
«Шли бои. Мы не
могли выехать из-за обстрелов. Автобусы с беженцами обстреливались тоже, о чем
рассказывало радио.
Еда —
заканчивалась. Начался голод. Вода в пожарном колодце была грязной. Ее пили,
пока на дне не осталась липкая грязь с полуразложившимся трупом кошки.
Тогда стали топить черный от сгоревших домов снег и
пить.
Осколок в ноге
резал мякоть и двигался. Боли были чудовищными, но помощь никто не мог оказать.
Я в основном
лежала, или передвигалась с клюкой, как старушка. Смехота была, наверное,
кому-то смотреть, как я дергаюсь, словно кукла
Гуссе на невидимых резинках.
Мирные люди
оставшиеся в блокадном городе, не сумевшие выехать — очень страдали. Но многие
из них стали злыми и жестокими — воровали у ближайших соседей их имущество.
Это было невыносимо
наблюдать...»
Интервью с
Полиной Жеребцовой записал и прокомментировал Станислав Божко в 2009 году.
Post Scriptum:
Совокупность
вышеизложенных событий заставляет, к сожалению, предположить об участии российских силовиков в набирающей обороты
травле жертвы военного конфликта и журналистки.
Ключом к
пониманию происходящего, по моему мнению, служит прошедший по одному из главных федеральных каналов телевидения РФ весной 2010 года
сюжет, в котором один из чеченских полевых командиров зачитывал и комментировал
опубликованные в российском журнале «Большой Город» фрагменты из чеченских
дневников Полины.
Станислав Божко
Комментариев нет:
Отправить комментарий