Павел ЛЮЗАКОВ
Ходорковский
освободился не из тюрьмы. Он освободился из России. Это разные вещи, хотя это и
одно и то же – Россия сейчас тюрьма.
А в тюрьме,
всякий, кто освобождался, знает: в день освобождения ты как бы уже не от мира
сего, ты физически ещё здесь, но тебя уже не очень-то замечают. Нет, конечно, с
утра ты завариваешь чифир, угощаешь всех конфетками, потом несёшь свёрнутый
матрац в каптёрку, все тебя поздравляют, все за тебя рады, похлопывают по
плечу, жмут руку, но… Но смотрят уже мимо тебя. И когда остаются эти последние
часы после утренней проверки и до объявления по радио "явиться на вахту
для освобождения", ты ощущаешь себя невидимкой, который уже никому здесь
не интересен.
Все разговоры уже
не с тобой. Темы этих разговоров тебя уже не касаются. Ты уходишь из этого мира
в другой, за забор, за колючку, на свободу. И оставшиеся здесь, в неволе, тебя
уже за своего не считают. Ты выпал из арестантского сообщества, с тобой уже не
обязательно делиться последним куском, сигареткой, заваркой чая и от тебя тоже
не ждут никакой помощи. Каторжанское братство мудро. Оно знает, что уходящий на
свободу в 99% случаев никому не поможет и ни о ком не вспомнит. И потому само
забывает о тебе ещё раньше, чем ты переступишь порог вахты.
Ходорковский
заявил, что ни бизнесом, ни политикой заниматься не будет. И ещё он твёрдо
заявил, что против свободы Северного Кавказа он лично готов воевать. Такой вот
он "националист", по его же словам. На этом Михаил Борисович
Ходорковский как пример "несгибаемого политзэка" - пишу в кавычках по
вполне понятным причинам, в общем-то, закончился. В тюрьме принято желать
"больше сюда не возвращаться". Что ж, пожелаем МБХ именно этого.
Заслужил.
Комментарий
Александра АРТЁМОВА: А вот что Михаил Борисович писал 21 год назад, в 1992
году:
"Нас уже
называют эксплуататорами, толстосумами, хищниками, акулами. Мы не обижаемся:
это же говорит зависть к удачливому... Естественно, мы и получаем - по труду.
Этично ли жить нам как следует в то время, как страна голодает? Такой вопрос мы
слышим часто, задается он и в средствах массовой информации (о чём уже говорилось),
иногда даже в такой форме: каково спится вам, зажравшимся? Так вот: спится -
хорошо, угрызений совести не предвидится... Рвать на себе рубаху, делиться
последним - не собираемся. Больше того, считаем это просто вредным. Ещё - из
вопросов-обвинений: не поднимете ли вы плохо лежащее? О-бя-за-тель-но! И без
каких-либо колебаний. Дорогу в развитой социализм мы умостили ассигнациями, всё
валялось под ногами, и никому до этого не было дела - НАШЕ. Кончилось время
НАШЕГО, пришло время СВОЕГО. Плохо лежит - поднимем, неэтично этого не сделать.
И хватит об этике, для нас один критерий - выгода."
Ну, а спустя
десяток лет кому-то оказалось выгодно посадить главу "ЮКОСа" и
раскулачить его фирму. И она тоже оказалась для кого-то "плохо
лежащей". А на все претензии Михаила Борисовича этот некто мог бы ответить
его же фразой: "И хватит об этике, для нас один критерий - выгода".
"Ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерой мерите, такой
и вам будут мерить".
Комментариев нет:
Отправить комментарий